Локапалы не пропадут. (с) Лапы в одну сторону, крылья - в другую, а ты сидишь с хвостом. (с)
Он прославился песенкой, которую написал в шутку. Эта песенка-шутка сделалась истоком одного из самых живых и странных явлений российской культуры ХХ века – бардовской, или авторской, песни. «Павел Коган – это имя уложилось в две стопы хорея. Больше ни во что не уложилось», – так писал о своем друге, поэте, погибшем на войне, Борис Слуцкий.БРИГАНТИНА
(песня)
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса...
читать дальше
- Какие стихи читались в поэтической компании, где был Коган?
– /.../конечно, все эти ребята читали свои стихи. Там не читали стихи других поэтов. Там не надо было блистать поэтической эрудицией. Никто не сомневался в знании тобой стихов других поэтов, раз уж ты в эту компанию попал. В этой компании очень сурово относились к стихам друг друга. Там рубка была настоящая. Гамбургский счет, без скидок. Я, например, вот это выражение «гамбургский счет» узнал там, а уж потом прочел в книжке Шкловского/.../ Никакой пощады к друзьям, если дело касается стихов. Когда я потом, через много лет после войны бывал в компаниях кинематографистов, художников, то никогда не слышал, чтобы там так говорили о произведениях своих приятелей. Говорили только хорошее, всегда восхищались. А в той компании, где был Павел Коган, все было по-другому. Но зато когда Борис Слуцкий вернулся с войны и был вечер поэзии в Политехническом институте, то читал он не свои стихи, а стихи погибших друзей – Павла Когана, Михаила Кульчицкого.
(Отсюда: www.sanka.narod.ru/worldnews/news745.html)
* * *
Снова месяц висит ятаганом,
На ветру догорает лист.
Утром рано из Зурбагана
Корабли отплывают в Лисс.
Кипарисами машет берег.
Шкипер, верящий всем богам,
Совершенно серьезно верит,
Что на свете есть Зурбаган.
И идут паруса на запад,
Через море и через стих,
Чтоб магнолий тяжелый запах
Грустной песенкой донести.
В час, когда догорает рябина,
Кружит по ветру желтый лист,
Мы поднимем бокал за Грина
И тихонько выпьем за Лисс.
1936
* * *
Люди не замечают, когда кончается детство,
Им грустно, когда кончается юность,
Тоскливо, когда наступает старость,
И жутко, когда ожидают смерть.
Мне было жутко, когда кончилось детство,
Мне тоскливо, что кончается юность,
Неужели я грустью встречу старость
И не замечу смерть?
1937
+ 3
(Отсюда: www.litera.ru/stixiya/authors/kogan/all.html )
Дальше - выдержки из незаконченного автобиографического романа (по другим источникам - поэмы) в стихах "Первая треть". В сети мне найти его не удалось. Очень хотелось бы прочесть целиком. Я приведу отрывки, которые мне встретились в книге Бенедикта Сарнова "Случай Зощенко. Пришествие капитана Лебядкина".
/.../И тетя Надя, их педолог, сказала: "Надо полагать,/ что выход есть, и он недолог,/ И надо горю помогать./ Мы наших кукол, между прочим,/ Посадим там, посадим тут./ Они - буржуи, мы - рабочие,/ А революции грядут. Возьмите все, ребята, палки,/ Буржуи платят нам гроши;/ Организованно, без свалки, буржуазию сокрушим"./ Сначала кукол били чинно,/ И тех не били, кто упал,/ Но пафос бойни беспричинной/ Уже под сердце подступал./ И били в бога и в апостола,/ И в Христофор-Колумба мать,/ И невзначай лупили по столу,/ Чтоб просто что-нибудь сломать./ Володя тоже бил. Он кукле/ С размаху выбил правый глаз,/ И вдруг ему под сердце стукнула/ Кривая ржавая игла./ И показалось, что у куклы/ Из глаз, как студень, мозг ползет,/ И кровью набухают букли,/ И мертвечиною несет,/ И рушит черепа и блюдца,/ И лупит в темя топором,/ Не маленькая революция,/ А приуменьшенный погром./ И стало стыдно так, что с глаз бы,/ Совсем не слышать и не быть,/ Как будто ты такой, и грязный, И надо долго мылом мыть./ Он бросил палку, и заплакал,/ И отошел в сторонку, сел/ И не мешал совсем. Однако/ Сказала тетя Надя всем,/ Что он неважный октябренок/ И просто лживый эгоист,/ Что он испорченный ребенок/ И буржуазный гуманист. /.../
/.../А мама бросила покупки,/ Сказала, что теряет нить,/ Сказала, что "кошмар" - и к трубке,/ Скорее Любочке звонить./ (Подруга детства, из удачниц,/ Из дачниц. Все ей нипочем./ Образчик со времен задачников. За некрасивым, но врачом.)/ А мама, горячась и сетуя,/ Кричала Любочке: "Позор,/ Нельзя ж проклятою газетою/ Закрыть ребенку кругозор.../ Володя! Но Володя тонкий./ Особенный. Не то страшит./ Ты б поглядела на ребенка -/ Он от брезгливости дрожит..."/ Володя слушал, и мокрица/ Между лопаток проползла./ Он сам не ведал, что случится,/ Но губы закусил со зла.../.../
/.../Какая-то чужая сила/ На плечи тонкие брела./ Подталкивала, выносила.../ Он крикнул: "Ты ей наврала./ Вы обе врете, вы - буржуи. /Мне наплевать. Я не спрошу./ Вы - клеветуньи. Не дрожу и/ Совсем от радости дрожу"./ Он врал. Да так, что сердце екало./ Захлебываясь счастьем, врал./ И слушал мир. И мир за окнами/ "Разлуку" тоненько играл". /.../
Я знаю лишь, что "Первая треть" издавалась в сборнике "Гроза", который вообще-то выдержал несколько изданий. Онлайн в свободном доступе этой книги нет; наверное, надо искать на букинистических сайтах